Форма жизни - Страница 46

…В ложбинке между ее грудей неприятно поблескивал металл, да еще одно обработанное пятно овальной формы расползлось по бедру. Оба очага поражения, насколько мог судить Кайл, были локализованы достаточно быстро, и изменения в структуре тканей не успели глубоко проникнуть в ее организм.

По-видимому, как и в его случае, рядом с Беат в момент Изменения находился кто-то более старший и опытный. Чья-то добрая рука ограничила очаги поражения и не только остановила распространение металлизированных пятен, но и модифицировала их, придав податливой в тот момент поверхности пораженных участков форму универсальных разъемов, куда впоследствии, при желании самого измененного, можно было подключать внешние устройства.

Кайл еще слабо разбирался в тонкостях того искусства, которым владел Гоум. Он мог наблюдать лишь внешнюю часть процесса, а суть происходящего при этом в большинстве случаев оставалась за кадром.

Первой в руки целителя попала Беат. Онжилай попробовал было протестовать, но Гоум просто не стал его слушать, напомнив, что тут распоряжается он.

Беат уложили на жесткий стол из полированного камня.

Гоум принес поднос со склянками, в которых были насыпаны или налиты различные вещества. Чтобы Кайл не путался, он называл их просто: желтый порошок или фиолетовая жидкость.

Поначалу процесс лечения шел однообразно и утомительно. Гоум требовал различные реактивы, которыми он обрабатывал пораженные участки кожи, а затем долго, иногда по полчаса кряду, наблюдал за малейшими изменениями в структуре пораженных тканей, за их цветом, плотностью и иными, ведомыми только ему признаками.

Все это время Кайл вынужден был стоять подле, не смея заговорить с Гоумом, который, насупясь, молчал, изредка проводя по обезображенной коже особой металлической палочкой, острой с одной стороны и уплощенной на другой.

Маясь от вынужденного безделья, Кайл волей-неволей смотрел на Беат. Несколько раз они встречались взглядами, но она тут же отводила глаза, словно мучительно стыдилась всего происходящего с ней.

Кайлу было понятно и знакомо это чувство, он лишь подумал, что, имея на своем теле два измененных пятна, глупо переживать по поводу третьего.

Участок пораженной кожи, куда попало то, что Гоум назвал «плевком», находился на правой стороне ее шеи. Серебристая проволока, пронзающая плоть щеки и причиняющая Беат особенно сильные мучения, видимо, появилась не так давно вследствие разрастания пораженного участка.

Девушка лежала, уставившись в потолок. Когда Гоум начал пальцами растягивать кожу на пораженной щеке, из уголков ее глаз ручьем брызнули слезы.

— Зеленую жидкость, Кайл, быстро.

Юноша подал Гоуму нужную склянку, и старик принялся своей палочкой, смоченной в ядовито-зеленом растворе, выглаживать щеку Беат, двигаясь вдоль глубоко въевшихся в кожу нитей.

Она скривила губы, терпеливо вынося боль.

Нити засеребрились, потом вдруг начали тускнеть.

— Придется потерпеть, милая… — произнес Гоум. — Сейчас я попробую их убрать.

Беат, лицо которой было белым, как лист бумаги, едва заметно кивнула.

Старик обернулся к Кайлу.

— Держи ее голову, — приказал он.

Юноша повиновался. Он сам был взволнован и напрягался каждый раз, как только инструмент касался покрасневшей, распухшей плоти вокруг нитей.

Гоум, действуя острыми щипчиками, обкусил одну нить у основания, там, где она сливалась с безобразным пятном. В месте вмешательства выступило несколько капель крови.

— Сожми зубы, — посоветовал он.

Беат опять едва заметно кивнула. Слезы продолжали сбегать из уголков ее глаз, скользя по пальцам Кайла, который ладонями сжимал ее виски.

Он ощущал ее страдания и страх. В эти минуты в его душе что-то смешалось, одни понятия теряли свою опору, другие незаметно обретали почву под собой. Юноша почти не помнил своей собственной физической боли, но моральные муки были еще так свежи, что он понемногу начинал видеть ситуацию совсем в ином свете. Разве человек пойдет на добровольные муки, станет терпеть адскую боль, мириться с уродством своей плоти?

Нет, конечно.

Значит, изменения, по своей сути, события случайные, произошедшие в силу каких-то неподвластных человеку обстоятельств, и они — действительно проказа, болезнь, но разве следует презирать, ненавидеть и уничтожать больных?

Это был безответный вопрос, заданный самому себе. Для каждого эта дилемма решается по-своему. Кто-то, кого не коснулась беда, возможно, лишь фыркнет, заявив, что источник болезни нужно уничтожать, вырывать с корнем, а кто-то, напрямую вкусивший этой горечи, осознающий, что больной остается человеком, станет действовать и думать как-то иначе.

Вот Гоум наверняка относился к последней категории.

Его действия были болезненными по отношению к пациенту, жестокими из-за элементарного отсутствия анестезирующих средств, но оправданными с точки зрения практического выживания.

Взяв пинцет, Гоум ухватил конец нити и резко потянул за него.

Раздался отчетливый хруст.

Голова Беат дернулась, рот раскрылся в немом крике, Кайлу казалось, что его самого пронзила эта боль, когда серебристая нить с неприятным звуком начала извлекаться из ее щеки.

Эта кошмарная процедура повторилась шесть раз.

На пятой нити Беат не выдержала и потеряла сознание. Заметив это, Гоум удовлетворенно хмыкнул.

Ладони Кайла вспотели от напряжения.

— Пока все, — к его неописуемому облегчению объявил старик, вытащив шестую нить. Щека Беат после операции покраснела и распухла.